Старые люди сказывают, что было когда-то селение одно, где все люди дружно промеж собой жили. Каждый своим делом занимался, и тем счастлив был, что что-то нужное для своих соплеменников мастерил. Но как-то родился в том селении у одной женщины сын. Красивый малыш поначалу был, здоровый. А как вырос, огромным таким стал, что от одного взгляда на него дрожь проби-рала. Кулачища как молоты, плечи как у гориллы, шея как у кабана. А делать он ничего не умел. И тому пытались его научить, и этому - ничего у него не получалось. И стали его Зашкиркером звать. То ли потому, что как ему что не так, то хватал он сразу за шкирку и лупасил, то ли потому, что у всех он на шее сидел, вроде бы как за шкиркой. Сейчас о том уже и не помнит никто.
А селение это хорошо тогда жило - и еды всем хватало, и дома добротные у всех были. Вот и повадились из соседних племен охотники за чужим добром. То скотину угонят, то у запоздалого путника котомку отберут. Тут занятие Зашкиркеру и нашлось. Стал он по границе селения ходить, да чужих бить. С детства он драчливый был, дело ему это по душе пришлось.
Поначалу соплеменники нарадоваться не могли. Спокойно стало - чужие селение за сто верст обходили, чтоб с Зашкиркером не связываться. А как Зашкиркеру драться не с кем стало, тут-то проблеммы у селян и начались. Он во вкус вошел, стал своих бить. А что ему сделаешь? Кулачища у него огромные, а мозгами Бог обидел. И стал Зашкиркер самую лучшую еду у соплеменников отбирать, в самых лучших домах жить, да самых лучших девок себе для куражу водить. И все кричит, что мало ему дают за то, что он от чужих племен всех защищает.
Дальше - больше. Он, от ума своего небольшого, посчитал, что он во всем лучше других разбирается. Стал он наблюдать, кто каким делом занимается, да советы дурацкие давать. И только попробуй, чтоб не по его разумению было! Тут же хватал за шкирку, выкидывал из мастерской ли, из кузницы ли, или еще откуда. А то и вовсе из селения прогонял. Имущество отбирал и тем, кто ему нравился, отдавал. А по большей части себе прикарманивал. И ладно бы, для пользы дела! Но он как не умел сызмальства ничего делать, так ничему и не научился. Вот, под его верховодством, так сказать, хозяйство хиреть и стало.
А потом Зашкиркер с соседними селениями стал дружбу водить, с теми, которые раньше скот угоняли, да котомки отбирали.. В гости их водить стал, а сородичей своих кормить их заставлял. Да и какие гульбища устраивал! Скучно ему было, потому как дела у него никакого не было. Поначалу, иногда, у селян продых получался, когда от скуки своей Зашкиркер то ли в гости, то ли под-раться, к соседям уходил. Но потом он стал за себя на это время кого-нибудь оставлять и строго спрашивал, ежели что не так ему показалось. Совсем невмоготу жить стало!
Попробовали было селяне возмутиться, да не тут-то было. Как что хорошее смастерить, так у Зашкиркера ума не хватало. А как для драки, то он такого напридумывал, что аж жуть берет. И бивни мамонта для этого дела приспособил, и когти медведя на руки одевал, и дубину из черепа носорога соорудил - всего и не перечислишь. Да и прихлебателей среди селян нашлось немало. Бегали впереди Зашкиркера и орали во всю глотку: «Дорогу защитнику Селения!» А ему это очень нравилось.
Пришлось соплеменникам зашкиркерным с ним смириться. Стали они поначалу его как природное бедствие рассматривать, которое хоть и неприятно, но неизбежно, а потом привыкли. А молодежь, которая при Зашкиркере выросла, так та и вовсе считала, что так всегда было, а значит так и быть должно. Старики ворчали, прошлое вспоминая, да их никто и не слушал.
А от потомков Зашкиркеревых служивый люд пошел. И до сих пор в том селении никто ничего поделать не может. Кулачища у люда служивого огромные, а с мозгами - проблеммы.
А ежели Бог мозгами обделит, то наградит отсутсвием Совести.
|
